Уникальна судьба князя Игоря, сына Рюрика. Его имя возникает рядом с именами Олега и Ольги, аукается со славой отца, странствует по страницам византийских хроник. С детства его глаза привыкли к жестокости, он видел как погибали славянские мятежники, как лилась кровь на поле битвы, как были убиты многие варяжские витязи, не признавшие власть Олега и среди них два бывших соратника его отца Аскольд и Дир.

Его жизнь до краев была наполнена событиями и странствиями, чтобы однажды перелиться легендами, мифами и сказаниями о князе Игоре Рюриковиче. Даже гибель князя по сей день трактуется по-разному. Здесь и любовная коллизия, связавшая в роковой узел Игоря, Ольгу и древлянского князя Мала, и банальная неумеренность, ставшая причиной мятежа древлян, и целый ряд иных, претендующих на объективность гипотез и толкований.

Как бы там ни было, любой исследователь жизни и смерти князя Игоря, не может не испытывать некоторое недоумение. С одной стороны, фактов, свидетельств, изложенных в летописях и хрониках предостаточно, чтобы сложить полное (насколько это вообще возможно) жизнеописание князя. С другой, большинство этих фактов высвечивают образ Игоря не прямо, а косвенно, как бы отраженным светом. Говоря о Рюрике, всякий историк назовет его сына - Игоря. Исследователь деяний Олега неизбежно припомнит, что последний явился под стены  с малолетним князем, сыном Рюрика. Точно так же имя Игоря появляется в хрониках и сказаниях о княгине Ольге. Порой это чистый вымысел, красивая легенда, например, о якобы имевшем  место знакомстве княгини, в то время перевозчице, с Игорем, охотившимся в окрестностях Изборска; то вполне правдоподобная, если следовать логике и нравам эпохи, история о мести княгини Ольги за смерть мужа. Даже летописные сказители о походе Олега к Царьграду, неизбежно вспоминают о князе Игоре, оставленном Олегом в Киеве. Что касается похода самого князя Игоря, то, на фоне прежних походов Олега, он не был воспринят современниками и историками как победительный. Только смерть явная, мучительная сохранилась как самостоятельный факт, финальный эпизод жизни князя. Но даже здесь не все однозначно. Сам ли Игорь принял решение вернуться за новой данью или это следствие обиды игоревой дружины, жившей беднее, чем дружина Свенельда, данника Игоря. Будто злая воля вела князя к погибели, а он не имел ни собственных сил, ни поддержки своего окружения, чтобы противостоять ей.

Поднять руку на князя – поступок, свидетельствующий не столько о храбрости древлян, сколько об их отчаянии. Так, во всяком случае, трактуют древлянский бунт большинство историков. Убили, потому что больше не могли терпеть, говоря: «надобно умертвить хищного волка, или все стадо будет его жертвою». Собрались силами под начальством своего князя Мала и напали на игореву дружину. Летопись указывает, что все, пришедшие с Игорем, были убиты и погребены вблизи Искоростеня. Самого же князя подвергли мучительной казни, разорвав его на части с помощью двух согнутых деревьев. Казнь не только страшная, но и унизительная, призванная оскорбить княжеское достоинство. С этим как будто все ясно. Но дальше начинается невообразимое: вместо того, чтобы осознать и покаяться, древляне засылают сватов к княгине Ольге, то есть к той, кто, по милости последних, овдовела. Памятуя о том, что не только для варяжских витязей, но и для самих древлянских племен, месть была делом обыкновенным и обязательным, то трудно себе представить более абсурдную ситуацию: предложить живого князя Мала за мертвого Игоря. Это не просто наивность, но откровенная насмешка, вызов, оскорбление. Если саму казнь можно воспринимать как закономерную ошибку (на войне как на войне), то  сватовство не оставляет сомнений – древляне открыто издеваются над княжной и ее окружением. «Мы убили твоего мужа за его хищность и грабительство; но князья древлянские добры и великодушны: их земля цветет и благоденствует. Будь супругою нашего князя Мала».

Это послание, переданное Ольге, по-своему замечательно и заслуживает внимательного прочтения. Во-первых, никаких оправданий и сожалений о содеянном: «убили… за хищность и грабительство», фраза же, сообщающая о том, что «князья древлянские добры и великодушны», вообще кажется абсурдной и неуместной в обращении к вдове после того, как сами же и убили ее мужа. Это древляне должны просить о милости и великодушии, о снисхождении, в том смысле, что «да, погорячились, но по-прежнему остаемся верными данниками» и т.д. Как видим, ничего подобного послание древлян не содержит. Во-вторых, весьма знаменательна мотивация «доброты и великодушия» древлян – « земля цветет и благоденствует», что должно пониматься как свидетельство силы и могущества древлянского народа, еще совсем недавно бывшего в подчинении князя Олега. Неужели только «процветание» вселило уверенность в древлян? Думается, что главный виновник (или благодетель) тот, кто укрепил в древлянах веру в свою самодостаточность, тот, кто назвался князем, встав во главе народа. “Будь супругою нашего князя Мала, – говорят послы, обращаясь к княгине Ольге. Кто же он, этот загадочный князь Мал? История  сохранила о нем разноречивые слухи и противоречащие друг другу свидетельства, так и не дав ответ на главный вопрос – кем же был на самом деле убийца князя Игоря, инициатор и вдохновитель древлянского бунта. Кем  был тот, кого не только не казнила княгиня Ольга, но спустя время приблизила, включив в доверенный круг.

Прежде всего у историков вызывает недоумение титул Мала – князь. Влиятельный человек, старший в своем роде – такие определения известны. Например, Ходота, вождь вятичей, тот самый против кого Владимир Мономах предпринял  два похода, в летописях  упомянут вскользь, без княжеского отличия. В нашем же случае, Мала никак иначе не кличут, как только князь и владетель Искоростеня. Если бы Мал был самозванцем, то его “титул” не попал бы в летописи, его бы звали вождь или разбойник, но никак не князь. Следовательно, княжеский титул был не вымышленным, а законным. Но древляне, равно как и другие туземные племена, не имели своих князей – это была прерогатива варяжских витязей, первое время  называвших себя каганами вслед за хазарскими вождями и, собственно хазар, усвоивших слово “князь” после победительных походов Олега. Никаких указаний на то, что Мал был скандинавским витязем нигде не находим, что особенно странно, учитывая сватовство Мала к княгине Ольге. Был бы жених знатного скандинавского рода, дающего право зваться князем (вспомним обращение Олега к Аскольду и Диру – “Вы не князья и не знатного рода…”) непременно этот факт попал бы в летописные источники. Иное дело, если Мал был из хазарского рода и, по всей видимости, рода знатного и влиятельного. Такая версия многое объясняет – например тот факт, что весь гнев княгини Ольги обрушился не на Мала, а на Искоростень и его жителей. Самого же Мала, как уже говорилось, княгиня не казнила, но, продержав некоторое время в темнице, взяла к себе на службу .Здесь же будет уместно вспомнить, что дочка Мала – Малуша, стала матерью князя Владимира.

Месть, продиктованная германо-скандинавской традицией, всей тяжестью обрушилась на непокорных древлян. Важно отметить, что все действия, от захоронения заживо до сжигания, носят исключительно ритуальный характер. Каждому досталось по его званию и величию.
“Уже не могу воскресить супруга,– отвечала древлянским послам княгиня Ольга,– завтра окажу вам всю должную честь. Теперь возвратитесь в ладию свою, и когда люди мои придут за вами, велите им нести себя на руках…”. Во дворе перед теремом Ольга приказала вырыть глубокую яму и звать послов. ”Не хотим ни идти, ни ехать – несите нас в ладии…” - заявили последние. Так в ладье и сбросили несчастных в яму. “Довольны ли вы сии честию?”, -спросила их княгиня, после чего велела засыпать послов живьем.

Не лучшая участь ждала и следующее посольство. Для них истопили баню, ставшую местом мучительной казни – помещение, отведенное под баню, приспособили для ритуального сожжения (последняя дань уважения, оказываемая скандинавскому витязю, знатному воину). Таким образом, княгиня воскурила в честь супруга прах его убийц, при этом “уважив” высокое положение древлянских послов.

Жизнь за жизнь, кровь за кровь по раз и навсегда принятому ритуалу. После расправы над древлянским посольством в Киеве, Ольга отправилась под стены Коростеня оплакать прах Игоря. Здесь же совершилась и тризна: 5000 древлян были убиты и положены вкруг Игоревой могилы. Каждое действие княгини, каким бы жестоким оно не казалось, есть не следствие больного разума, а лишь неукоснительное исполнение ритуала, отклониться от которого не могла ни сама княгиня, ни ее окружение. ”Не бойтесь мщения – оно уже совершилось в Киеве и на могиле супруга моего!” Эта фраза предшествовала полному разорению и сожжению Коростеня, убийству большинства жителей города. Слукавила ли княгиня, говоря о том, что мщение окончено? Нет. Воздав за гибель супруга, она была вправе заняться делами государственными, т.е. взбунтовавшимися древлянами. Карая столицу древлянского племени, княгиня пресекала саму возможность бунта на веки вечные. Тем сложнее понять причину, по которой княгиня сохранила жизнь князю Малу и его детям. Многие объясняют это милосердие тем, что княгиня приняла христианство и простила своих врагов, забывая, что христианкой Ольга стала гораздо позже описанных событий. Да и о каком прощении можно говорить, если речь идет о непосредственном инициаторе  бунта и убийце князя Игоря? Очевидно, что должны были быть некие мотивы, причина, как сказали бы сегодня, политическая целесообразность или определенные обстоятельства, вынудившие сохранить жизнь князю Малу. Вот почему мы неизбежно возвращаемся к вопросу – кто представлял наибольшую опасность для Киевской Руси в период княжения Игоря и Ольги? Безусловно, речь может идти исключительно о хазарах, находившихся в противостоянии не только с Русью, но и с Византией (черные болгары, являвшиеся составной частью Каганата, разоряли Корсунскую страну, т.е. владения Византии в Крыму). Что касается самой Руси, то после поражения в войне с хазарским вождем Песахом, русские князья вынуждены были платить дань Каганату. В этом контексте знаменателен договор, заключенный Игорем с Византией, смысл которого сводился к взаимным обязательствам препятствовать хазарам разорять византийские и русские земли. Из этого договора следует, что Игорь имел твердое намерение оттеснить хазар от Руси, но не успел. Его замыслы, спустя 20 лет, осуществил сын Святослав, т.е.20 лет основными  противниками Киевской Руси оставались хазары. Возникает вопрос: какое, собственно, отношение мог иметь хазарский военачальник, ”князь” к древлянам? Ответ очевиден: древляне должны были опираться на реальную силу в борьбе с князем Игорем. Мы помним, что во времена правления Олега хазарам пришлось отступить под натиском олегова войска. Смерть князя вселила уверенность не только в хазар, но и в подвластные Олегу народы, как это и случилось с древлянами. Отложиться от Киева, значило вступить в войну со всей княжеской дружиной, ведомой Свенельдом и наставником Святослава Асмудом. Ольга, возвратясь в Киев, собрала многочисленное войско и выступила с ним против древлян. Младый Святослав сам начал сражение. Копие, брошенное в неприятеля слабою рукою отрока, упало к ногам его коня, но полководцы Асмуд и Свенельд, ободрили воинов примером юного героя и с восклицанием “Друзья! Станем за князя!”, - устремились в битву. “Древляне бежали с поля боя и затворились в городах своих”,– рассказывает летописец. Дальнейшее известно...

И все-таки остается непонятным поведение древлян. Если бы речь шла о простом бунте (например, восстание против Рюрика под предводительством Вадима Храброго), то поиск логики в поступках был бы несостоятельным. Восстали потому,  что не могли поступить иначе, не думая о последствиях, без оглядки на неизбежное поражение. Здесь же ситуация выстраивается с определенной последовательностью: убийство игоревой дружины, казнь самого князя и дальше как прямой вызов, приглашение к войне – оскорбительное по тону послание к княгине Ольге с предложением дать ей другого мужа взамен ими убитого. Очевидно, что древляне не только верили в свои собственные силы, но имели достаточную поддержку, такую поддержку с которой должны были считаться в Киеве. Как бы там ни было, хазары обещали помощь древлянам, но по какой-то причине помощь не оказали. Древляне остались один на один с ольгиной дружиной, лишенные всякой поддержки. Что касается князя Мала, то он стал на долгие годы заложником, тем, кому сохранили жизнь на определенных условиях. В чем бы они ни заключались, важно одно: Ольге был нужен козырь в борьбе с опасным и умным врагом – хазарами.

Эпоха княжения Игоря ознаменовалась многими событиями, но начало этих событий следует искать задолго до его правления, точно так же, как их последствия обнаруживаем десятилетия, а иногда и столетия спустя. Таков был жребий того, кто оказался в тени славы Олега и мудрости Ольги. Но ведь также верно и обратное: вспоминая Ольгу и Олега, разве возможно обойти молчанием имя русского витязя князя Игоря, сына Рюрика.

Алексей
ОСТРОВ

• Вперёд >